Никакой ребенок
Значительная часть демонстративных попыток суицида у подростков повторяется: уже известная «разрядка» и знакомый выход из трудной ситуации. С настоящими — если умереть не удалось — дело обстоит сложнееКатерина Мурашова / 13.02.12
Никакой ребенок
— После попытки самоубийства Сергей лежал в психиатрической больнице. Там с ним работал психолог, он нам сказал, что попытка была настоящей, а не демонстративной. Наш сын действительно хотел умереть.
— Ага. А как сейчас?
— Он молчит, ходит в школу, но нам кажется, что его состояние не слишком улучшилось. К психологам после больницы ходить отказывается. К вам я уговорила его прийти только потому, что в детстве он читал вашу книгу «Класс коррекции». Я это запомнила, оттого что он тогда плакал.
— Расскажите о Сергее. В основном меня интересуют его достоинства, сильные стороны.
— В том-то и дело, что у него их как будто нет. Никаких увлечений, никаких дел, учится через пень-колоду, целыми днями смотрит телевизор или играет в компьютер. По дому не помогает, чтобы вынес пакет с мусором или вымыл посуду, надо пинать два дня, мне проще самой сделать. Иногда ходит гулять с такими же никчемными приятелями: «Макдоналдс», кино, сигарета, энергетические напитки, но и это все как-то без страсти, увлечения. Говорят, у подростков есть какой-то протест, я его в нем не вижу…
«Странно, — подумала я. — Нет протеста? А попытку сына убить себя она к чему причисляет?»
— Девушка есть? Все-таки 16 лет…
— Была. Расстались. Я ему говорила, что строить отношения — это труд. Ему было лень, как и все остальное. Впрочем, девушка тоже звезд с неба не хватала…
— Не бывает людей без достоинств, индивидуальных особенностей. Если не видите сейчас, вспомните раньше, в детстве…
— Не помню, простите. Всегда был средненьким, сереньким каким-то. Учитель в начальной школе и воспитатели в детском саду его не хвалили и не ругали. Как-то, видно, не за что было. Даже младенцем он по всем показателям укладывался куда-то в середину ваших врачебных таблиц... Да, раньше приводил с улицы бродячих собак, как-то принес лишайного котенка…
— И?
— У него в детстве был диатез, да и он с его ленью все равно не стал бы за животными ухаживать. А мне нужны в квартире лишаи и уличные собаки?
— Я пока не поняла, что вам нужно, — констатировала я. — Позовите, пожалуйста, Сергея.
***
— Только не надо мне говорить про уникальную ценность каждой человеческой жизни!
— Да? А почему? — Я как раз собиралась, только рот открыла…
— Потому что это вранье.
— А в чем же правда?
— Правда в том, что я — как раз тот самый молодой человек, про которых вечно трындят учителя, родители, пишут в газетах и по телевизору и все такое. Мне ничего не интересно, я не делаю ничего стоящего, у меня нет настоящих друзей, я ни в кого по-настоящему не влюблялся, только играю в компьютер, смотрю фильмы. И это взаправду так, и не надо мне врать, что я особенный и во мне есть какая-то искра, которую еще не разглядели. Никому не надо ее разглядывать, даже мне самому. Просто потому, что ее нет.
— Допустим, все так, как ты сказал. Ну и что дальше?
— Дальше все то же самое. После школы родители запихнут меня куда-то учиться. Я выучусь и буду где-то работать — без интереса, просто за деньги. На эти деньги буду ходить в кино, бары и боулинг, болтать там с приятелями и развлекаться с девушками. Может быть, даже потом женюсь, и у меня родятся дети, такие же, как я сам…
— Все это плохо?
— Это никак.
— Но ты можешь это изменить.
— Не могу. Если бы мог, изменил. Я попытался, но даже это у меня не вышло. Родители сказали, что я сделал все как всегда, обыкновенно — именно так, как описано в инете по первой ссылке «суицид у подростков». Я проверял: это правда. Но я еще попробую, потому что не хочу так…
Мне захотелось привлечь родителей Сергея к ответственности по статье «Доведение до самоубийства». Но это было не в моей компетенции. Я понимала: что бы я сейчас ни сказала матери, до нее просто не дойдет. Но я должна была попытаться. Пыталась несколько раз. В конце концов она просто перестала приходить.
Психотерапия не могла помочь Сергею. Сколько бы он ни углублялся в себя, он находил там именно то, что ожидал найти. Спасение было снаружи, в жизни, которая, конечно, значительно многообразней, чем ему казалось. Я помнила про его детские слезы над героями моей старой книжки (и вправду слегка «соплевыжимательной») и про приведенных с улицы дворняг. Сначала я даже хотела связаться через «Сноб» с Андреем Домбровским из Павловского интерната, но потом подумала, что это неловко: мы не представлены, и у него своих забот по горло. По счастью, моя хорошая знакомая работает преподавателем рукоделия в приюте для девочек — молодых матерей. Я попросила ее о содействии.
— Ты не боишься? — спросила она. — У нас контингент — сама понимаешь. Хуже не будет?
— Некуда хуже, — ответила я. — У тебя там бывшие суицидентки есть?
— Сколько угодно, — заверила она. — На выбор.
***
— Представляете, мне, оказывается, нравятся маленькие дети! — улыбаясь, сказал Сергей. Улыбка кардинально меняла черты его лица и делала «никакого» юношу попросту красивым. — Они такие забавные, капризные или ласковые, чудесные… Я с ними играю, и еще мы завели живой уголок: голубь, собака и три морские свинки…
— Ты думаешь о будущем? Оно больше не видится в серых красках?
— Конечно нет. Но я подумал, что воспитатель детского сада — это все-таки для мужчины странно, и решил, что буду поступать в педиатрический институт. Выучусь и буду лечить маленьких детей.
— Ага, это называется неонатолог. Дети, голуби… А с матерями-то детей у тебя как? — улыбнулась я.
— С матерями тоже все нормально, — сказал Сергей и слегка покраснел.
***
— Вы что, с ума сошли?! — мать почти орала. — Направили моего сына к малолетним проституткам!
— Эти девочки вовсе не обязательно проститутки, многие из них просто попали в трудную жизненную ситуацию…
— Не надо ля-ля! У них прижитые в пятнадцать лет дети! Половина из них больна всякими ужасными заболеваниями! Это у вас такое лечение?! Послать ребенка в сифилитический притон! С ума сойти, впрочем, я должна была бы догадаться по вашим книжкам…
— Ваш сын хочет стать врачом…
— Да какой из него врач! Он же наивный идиот! Он там влюбился в какую-то Сонечку Мармеладову и теперь…
— Теперь он живет! Вместо того чтобы умирать! — не сдержавшись, рявкнула я. — Живет яркой, наполненной страстями жизнью, соответствующей его гуманитарным наклонностям. Он больше не серенькая никчемушка, и, как бы все дальше ни сложилось, вы его обратно уже не запихнете!
Женщина осеклась на полуслове, с десяток секунд молча сверлила меня взглядом, а потом вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
Я мысленно пожелала Сергею удачи и — держаться, несмотря ни на что.
Взято тут: www.snob.ru/selected/entry/45925