Забрать ее просили всей деревней. Дракон отбился. Подлый ящер (с)
Статья: почему девушки живут вместеПочему девушки живут вместе
Катерина Мурашова
— Хочу, чтобы вы сразу для себя уяснили: мы не лесбиянки! — с порога заявила мне одна из пришедших.
Обе девицы — невысокие, крепенькие, одна крашена в блондинку, вторая — в брюнетку, у обеих яркий макияж. На вид лет 18-19. Обычные девочки из хрущевок. Треп с парнями на скамейке у парадного, сигарета с печатью помады на фильтре, в руке — банка пива… Но на руках у каждой из моих посетительниц сидело по ребенку!
— И еще знайте: мы не дуры!
Хорошо. Понятно.
— Я думаю, нам будет проще общаться, если вы расскажете о себе. Садитесь сюда. Детей можно пустить на ковер, игрушки для них вон в том ящике и на нижних полках. Это мальчики или девочки? (Белоголовые глазастые ребята, на вид приблизительно годовалые или чуть больше, одеты одинаково в стиле унисекс.)
— У меня мальчик, а у Ритки — девочка, — говорит та, которая в паре была явным лидером.
— Рита, как зовут вашу дочь? — спрашиваю у молчавшей до этого девушки.
— Леня… — неожиданно отвечает мне мальчик с ковра.
— Ленка ее зовут, — подтверждает его мать. — А тебя? Скажи тете.
— Тема. А мама — тозе Леня.
Для своего возраста мальчик очень хорошо говорил и понимал чужую речь. Я приободрилась: что бы там у них ни происходило, приятно, что дети развиваются нормально. А девочка, стало быть, названа в честь подруги.
— Ну так рассказывайте, Лена, — сказала я, оставив попытки разговорить Риту.
История Лены и Риты оказалась обычной и в то же время удивительной.
Девочки жили в одном дворе, ходили в одни ясли и сад, потом учились в одном классе школы. У Лены беспробудно пил отец, у Риты — мать. Отца у Риты не было, зато была бабушка, которая, в сущности, ее и растила. Учиться обе девочки закономерно не любили, хотя Рита на фоне сверстников была читающим ребенком: бабушка с детства приучила ее к книгам. У Лениных родителей был участок в 6 соток где-то в болотах под Мгой, и девочка вместе со старшим братом уезжали туда на лето, а Рита все лето неизменно проводила в городе.
Дружили еще с яслей. Более бойкая Лена опекала и защищала Риту в разборках сверстников. Рита придумывала игры и проделки. Мама Лены жалела «при живой матери сиротинку» и часто приглашала подружку дочери в дом — подкормить и даже приодеть (девочки всегда носили один размер, а Ритина мать иногда пропивала не только деньги, но и вещи).
Компания, естественно, была общая. Уже с седьмого класса начались тусовки, мальчики, сигареты и прогулы, что тут же отразилось на и без того не блестящей успеваемости подруг. Бабушка Риты сдалась сразу («по той же дорожке пойдешь, что и мать»), а родители Лены еще пытались бороться: мама запирала ее дома на ключ, отец чуть что хватался за ремень. К девятому классу стало понятно, что обучение в школе для обеих заканчивается бесповоротно. Лене нашли ближайшее ПТУ, в которое брали без экзаменов. Рита пошла туда же — за компанию.
В этом же году умерла мать Риты. Бабушка слегла от горя. Рита честно ухаживала за бабушкой, которую очень любила. Лена помогала. Учеба в ПТУ особо не напрягала, оставалось время на «погулять». Погуляли.
Забеременели практически одновременно. Ни о каких отцах не было и речи. Ленина мама, поплакав, отвела обеих в консультацию и записала на аборт. Даже врач, узнав подробности, ни в чем никого не уговаривал. Но Рита вдруг сказала: я буду рожать.
— Я ее умоляла, грозила, даже за волосы таскала, — признается Лена. — А она ни в какую, говорит: он там живой, он у меня будет, а я — у него. Подумай: зачем мы с тобой вообще живем? И тогда я подумала: действительно, зачем и — какого черта?!
Рожали с разницей в три недели. Родители Лены встали в позу и не пришли в роддом: хочешь нищету плодить, пожалуйста! Встречали друг друга. С цветами. У Риты трехкомнатная квартира в хрущевке: в одной комнате живет бабушка, в другой — дети, в третьей — Рита с Леной.
Училище бросили («зачем?»). Работают обе на табачной фабрике, зарабатывают достаточно. Смены по 12 часов, в противофазе. Бабушка от неожиданности оклемалась, стала понемногу ходить и теперь иногда может несколько часов приглядеть за малыми.
— Я Ритку в Петергоф возила, фонтаны поглядеть и море. А она нам всем вслух читает. Я засыпаю, а малые так хорошо слушают…
— Почему они все не могут оставить нас в покое?! — голос у Риты оказался пронзительным и резким. — Мы подруги. Мы хотим вместе воспитывать наших детей. Почему кто-то решает за нас?
Ощущение противостояния выматывает молодых женщин. Ленина семья, включая старшего брата, презирает их или, наоборот, возмущается и наезжает (живут в одном дворе, сталкиваются постоянно). У коммунальщиков и медработников, сослуживцев на фабрике — удивленные или сочувствующие взгляды. При оформлении в ясли чего только не наслушались… Даже старые дворовые товарищи (возможные отцы детей?) говорят: ну признайтесь, что вы лесби, что вам мужики вообще не нужны, и все дела! Сейчас же в этом ничего такого нет, наоборот, даже модно считается! Гомикам везде дорога!
— Ленка говорит: ну давай им скажем, и они отстанут. Но почему мы должны врать? Мы не лесбиянки, нам нравятся парни. Ленкина мама говорит: идиотки, должна быть нормальная семья! Но где она? Кто из нас ее видел? Моя мать скопытилась от водки, Ленкин отец пропил последние мозги, брат туда же движется. А нам удобно жить именно так, мы понимаем друг друга, можем подменить во всем, уверены друг в друге, шестнадцать лет дружбы — не проверка? Мы счастливы впервые, и потому наши дети тоже будут расти счастливыми! Конечно, сейчас вы скажете, что…
— Не скажу, — уверила я. — Потому что вы правы. Разумеется, всегда проще плыть по течению. Делать то, что делают все вокруг тебя, говорить то, что они ожидают услышать, идти тем путем, который тебе как будто предначертан… Никто не знает, что будет дальше. Но сейчас у вас все хорошо и правильно.
— И вы не скажете, что нам нужно хотя бы закончить среднюю школу, чтобы потом наши дети… не пошли по нашим стопам? — недоверчиво спросила Лена. — Ну, или хотя бы Ритке закончить, она все-таки получше меня училась, на тройки…
И я вдруг увидела в их глазах то, чего раньше не замечала: ожидание. И поняла, что ошиблась. У них обеих с самого начала было достаточно сил противостоять. И они пришли ко мне вовсе не за признанием нынешнего положения вещей, они хотят двигаться вперед!
— Да это я только для разгона, такие, знаете, психологические штучки… — я пренебрежительно махнула рукой. — Разумеется, Рите следует получить образование, потому что она на самом деле любит учиться, и кто-то же должен будет помогать вашим детям с уроками. А вот тебе, Лена, стоит подумать о карьере, пока — в рамках вашей табачной фабрики. Ты ведь прирожденный лидер, сможешь руководить людьми…
Они внимательно и жадно слушали мой рассказ о них самих и об их будущей жизни. А у меня почему-то все сильнее щипало в носу.
Взято тут: www.snob.ru/selected/entry/45758
Катерина Мурашова
— Хочу, чтобы вы сразу для себя уяснили: мы не лесбиянки! — с порога заявила мне одна из пришедших.
Обе девицы — невысокие, крепенькие, одна крашена в блондинку, вторая — в брюнетку, у обеих яркий макияж. На вид лет 18-19. Обычные девочки из хрущевок. Треп с парнями на скамейке у парадного, сигарета с печатью помады на фильтре, в руке — банка пива… Но на руках у каждой из моих посетительниц сидело по ребенку!
— И еще знайте: мы не дуры!
Хорошо. Понятно.
— Я думаю, нам будет проще общаться, если вы расскажете о себе. Садитесь сюда. Детей можно пустить на ковер, игрушки для них вон в том ящике и на нижних полках. Это мальчики или девочки? (Белоголовые глазастые ребята, на вид приблизительно годовалые или чуть больше, одеты одинаково в стиле унисекс.)
— У меня мальчик, а у Ритки — девочка, — говорит та, которая в паре была явным лидером.
— Рита, как зовут вашу дочь? — спрашиваю у молчавшей до этого девушки.
— Леня… — неожиданно отвечает мне мальчик с ковра.
— Ленка ее зовут, — подтверждает его мать. — А тебя? Скажи тете.
— Тема. А мама — тозе Леня.
Для своего возраста мальчик очень хорошо говорил и понимал чужую речь. Я приободрилась: что бы там у них ни происходило, приятно, что дети развиваются нормально. А девочка, стало быть, названа в честь подруги.
— Ну так рассказывайте, Лена, — сказала я, оставив попытки разговорить Риту.
История Лены и Риты оказалась обычной и в то же время удивительной.
Девочки жили в одном дворе, ходили в одни ясли и сад, потом учились в одном классе школы. У Лены беспробудно пил отец, у Риты — мать. Отца у Риты не было, зато была бабушка, которая, в сущности, ее и растила. Учиться обе девочки закономерно не любили, хотя Рита на фоне сверстников была читающим ребенком: бабушка с детства приучила ее к книгам. У Лениных родителей был участок в 6 соток где-то в болотах под Мгой, и девочка вместе со старшим братом уезжали туда на лето, а Рита все лето неизменно проводила в городе.
Дружили еще с яслей. Более бойкая Лена опекала и защищала Риту в разборках сверстников. Рита придумывала игры и проделки. Мама Лены жалела «при живой матери сиротинку» и часто приглашала подружку дочери в дом — подкормить и даже приодеть (девочки всегда носили один размер, а Ритина мать иногда пропивала не только деньги, но и вещи).
Компания, естественно, была общая. Уже с седьмого класса начались тусовки, мальчики, сигареты и прогулы, что тут же отразилось на и без того не блестящей успеваемости подруг. Бабушка Риты сдалась сразу («по той же дорожке пойдешь, что и мать»), а родители Лены еще пытались бороться: мама запирала ее дома на ключ, отец чуть что хватался за ремень. К девятому классу стало понятно, что обучение в школе для обеих заканчивается бесповоротно. Лене нашли ближайшее ПТУ, в которое брали без экзаменов. Рита пошла туда же — за компанию.
В этом же году умерла мать Риты. Бабушка слегла от горя. Рита честно ухаживала за бабушкой, которую очень любила. Лена помогала. Учеба в ПТУ особо не напрягала, оставалось время на «погулять». Погуляли.
Забеременели практически одновременно. Ни о каких отцах не было и речи. Ленина мама, поплакав, отвела обеих в консультацию и записала на аборт. Даже врач, узнав подробности, ни в чем никого не уговаривал. Но Рита вдруг сказала: я буду рожать.
— Я ее умоляла, грозила, даже за волосы таскала, — признается Лена. — А она ни в какую, говорит: он там живой, он у меня будет, а я — у него. Подумай: зачем мы с тобой вообще живем? И тогда я подумала: действительно, зачем и — какого черта?!
Рожали с разницей в три недели. Родители Лены встали в позу и не пришли в роддом: хочешь нищету плодить, пожалуйста! Встречали друг друга. С цветами. У Риты трехкомнатная квартира в хрущевке: в одной комнате живет бабушка, в другой — дети, в третьей — Рита с Леной.
Училище бросили («зачем?»). Работают обе на табачной фабрике, зарабатывают достаточно. Смены по 12 часов, в противофазе. Бабушка от неожиданности оклемалась, стала понемногу ходить и теперь иногда может несколько часов приглядеть за малыми.
— Я Ритку в Петергоф возила, фонтаны поглядеть и море. А она нам всем вслух читает. Я засыпаю, а малые так хорошо слушают…
— Почему они все не могут оставить нас в покое?! — голос у Риты оказался пронзительным и резким. — Мы подруги. Мы хотим вместе воспитывать наших детей. Почему кто-то решает за нас?
Ощущение противостояния выматывает молодых женщин. Ленина семья, включая старшего брата, презирает их или, наоборот, возмущается и наезжает (живут в одном дворе, сталкиваются постоянно). У коммунальщиков и медработников, сослуживцев на фабрике — удивленные или сочувствующие взгляды. При оформлении в ясли чего только не наслушались… Даже старые дворовые товарищи (возможные отцы детей?) говорят: ну признайтесь, что вы лесби, что вам мужики вообще не нужны, и все дела! Сейчас же в этом ничего такого нет, наоборот, даже модно считается! Гомикам везде дорога!
— Ленка говорит: ну давай им скажем, и они отстанут. Но почему мы должны врать? Мы не лесбиянки, нам нравятся парни. Ленкина мама говорит: идиотки, должна быть нормальная семья! Но где она? Кто из нас ее видел? Моя мать скопытилась от водки, Ленкин отец пропил последние мозги, брат туда же движется. А нам удобно жить именно так, мы понимаем друг друга, можем подменить во всем, уверены друг в друге, шестнадцать лет дружбы — не проверка? Мы счастливы впервые, и потому наши дети тоже будут расти счастливыми! Конечно, сейчас вы скажете, что…
— Не скажу, — уверила я. — Потому что вы правы. Разумеется, всегда проще плыть по течению. Делать то, что делают все вокруг тебя, говорить то, что они ожидают услышать, идти тем путем, который тебе как будто предначертан… Никто не знает, что будет дальше. Но сейчас у вас все хорошо и правильно.
— И вы не скажете, что нам нужно хотя бы закончить среднюю школу, чтобы потом наши дети… не пошли по нашим стопам? — недоверчиво спросила Лена. — Ну, или хотя бы Ритке закончить, она все-таки получше меня училась, на тройки…
И я вдруг увидела в их глазах то, чего раньше не замечала: ожидание. И поняла, что ошиблась. У них обеих с самого начала было достаточно сил противостоять. И они пришли ко мне вовсе не за признанием нынешнего положения вещей, они хотят двигаться вперед!
— Да это я только для разгона, такие, знаете, психологические штучки… — я пренебрежительно махнула рукой. — Разумеется, Рите следует получить образование, потому что она на самом деле любит учиться, и кто-то же должен будет помогать вашим детям с уроками. А вот тебе, Лена, стоит подумать о карьере, пока — в рамках вашей табачной фабрики. Ты ведь прирожденный лидер, сможешь руководить людьми…
Они внимательно и жадно слушали мой рассказ о них самих и об их будущей жизни. А у меня почему-то все сильнее щипало в носу.
Взято тут: www.snob.ru/selected/entry/45758
@темы: обсуждение
-
-
08.02.2012 в 16:39